О малом империализме: к 10-летию югоосетинской войны

Ровно десять лет как отгремела война в Южной Осетии. Грузинские вооружённые силы, возглавляемые авантюристом и популистом Саакашвили, поначалу начудившим в своей родной стране, а затем волею судьбы превратившегося в политического клоуна уже на Украине, атаковали позиции югоосетин в надежде быстро зачистить непокорную территорию по «хорватскому сценарию». Российская сторона, выступавшая гарантом мира в регионе, на периферии не осталась и за 5 дней вернула грузинскую армию восвояси, впоследствии признав суверенитет официального Цхинвали, а вместе с ним и Абхазии.

Разбирать, кто первый начал, при каких обстоятельствах, я не буду: за меня это уже неоднократно делали профильные эксперты, в том числе независимая комиссия Европейского Союза. Поговорим о другом.

Подобного рода конфликты, с учётом местной специфики и масштабов, повторялись и в других регионах бывшего СССР. Не совсем справедливая национальная, территориальная, административная политика центрального советского руководства привела к созданию не совсем стабильных границ отдельных республик. В рамках многонационального централизованного государства такой формат в целом прижился, но при распаде огромной империи – дал трещину.

Абхазы и югоосетины до советского периода никогда не жили в грузинской державе, армяне считали себя полноценными хозяевами карабахской земли, гагаузы не согласились с насильственной румынизацией, приднестровцы хотели вернуть себе государственность, отобранную перед Великой Отечественной войной. Не скажу, что указанные конфликты были предусмотрены самой историей: скажем, в Белоруссии, где 80 процентов населения разговаривает на русском языке, или в Казахстане, где существует чёткое разделение пополам на казахов и славян – противостояние наклёвывалось с завидной перспективой.

Разница была в понимании республиканской власти свалившейся на их головы случайной государственности: со всем многообразием, сложностями, необходимостью искать компромиссы. В Казахстане и Белоруссии проблему решили путём введения второго государственного языка, на Украине всё было несколько пессимистичней, тем не менее, русскоязычным и пророссийским украинцам до 2014 года позволялось, с некоторыми оговорками, полноценно участвовать в политической жизни страны. 

В Азербайджане, Грузии, Молдове новоявленные центральные национальные элиты пошли по другому пути – по пути, как выражался академик Сахаров, малого империализма. В таких условиях молодым формирующимся идентичностям, вроде приднестровской, южноосетинской или абхазской отказали в праве на самоопределение, хотя цена компромисса была ничтожна. И выбранный путь не мог не привести к национальному конфликту. В итоге – война, формирование изолированных, саморегулируемых, параллельных органов власти.

Бойня в Южной Осетии показала главное: невозможность реинтеграции восставших территорий в единое государство. Несмотря ни какие обещания Кишинёва или Тбилиси об автономии, самоуправлении, конфедерации, в глубине души политические элиты вынашивают планы по подавлению всякой обособленности регионов. Выбор метода реализации такого подавления – лишь вопрос времени. 

Поэтому есть только один путь – полноценный государственный суверенитет. Именно об этом должно думать Приднестровья, оглядываясь на трагические события августа 2008-ого.