Канны XX века

Спустя 20 лет после выхода Румынии из войны на стороне Третьего Рейха в издательстве «Наука» выйдет сборник воспоминаний нескольких непосредственных участников «Седьмого Сталинского удара» (о втором и третьем мы уже рассказывали в предыдущей части этого проекта – Уманско-Ботошанская операция как часть освобождения Правобережной Украины, и Одесская) под редакцией Маршалла Советского Союза Родиона Малиновского, командовавшего в августе 1944 года 2-м Украинским фронтом. Сборник назывался «Ясско-Кишиневские Канны». Напомним, что этот полководец встретил Великую Отечественную в наших местах и командовал 3-м Украинским фронтом во время Одесской наступательной операции, в ходе которой кроме Одессы Красная Армия вышла к Днестру, освободила южную и центральную часть Приднестровья, включая Тирасполь и сумела закрепиться на нескольких плацдармах на правом Днестровском берегу. Последние сыграют решающую роль в Ясско-Кишиневских Каннах. Среди тех, кто опубликовал свои воспоминания в сборнике, были ещё два Маршалла Советского Союза: Матвей Захаров и Сергей Бирюзов. Во время Ясско-Кишиневской операции они соответственно занимали должности начальников штабов 2-го и 3-го Украинских фронтов. К слову, так же, как и для Родиона Малиновского, Матвею Захарову наши края были знакомы ещё по оборонительным боям лета 1941 года. Был он начальником штаба у Малиновского и во время Уманско-Ботошанской операции.

Почему же всё-таки «Канны»? Первые в ходе второй Пунической войны в 216 году до нашей эры римским полководцам Теренцию Варрону и Павлу Эмилию устроили карфагеняне под предводительством Ганнибала. Римляне, несмотря на численное превосходство, были окружены и полностью уничтожены у городка Канны. В предисловии к книге «Ясско-Кишиневские Канны» сказано, например, что сама концепция Канн надолго завладела умами военных теоретиков, включая и начальника германского генштаба, разрабатывающий план ведения немецкими войсками Первой мировой войны, Альфреда фон Шлиффена. «Он считал «Канны» основным способом достижения победы и, заимствуя у Ганнибала форму построения боевого порядка – создания сильных флангов, подчеркивал, что для всякого вида «Канн», как само собой разумеющееся, необходимо иметь превосходство в силах. Тем не менее попытки последователей Шлиффена осуществлять окружение противника в годы Первой мировой войны неизменно терпели крах. И это, конечно, не случайно. В эпоху начавшейся индустриализации и создания многомиллионных армий требовался уже иной подход к реализации идеи «Канн». Прежде всего, нужны эффективные средства воздействия на тактическую и оперативную глубину обороны, а также средства, обеспечивающие высокие темпы наступления. В годы, предшествовавшие Второй мировой войне, гитлеровская пропаганда трубила, что называется, на всю вселенную, будто одни лишь нацистские генералы являются специалистами по части «Канн». А что оказалось на деле? Начиная с битвы на Волге, они не вылезали из «котлов» и делили там трагическую участь своих войск. В недооценке противника, точнее, Красной Армии и ее командного состава, и заключалась одна из причин того, почему для гитлеровского военного руководства идея «Канн», которой отвешивало поклоны, оказалась несбыточной», - говорится в книге.

Превратности судьбы. Немецкий генералитет все время грезивший о «Каннах» с лихвой получит их причем там, где не ожидал. Его внимание весной 1944 года будет привлечено к центральной части Восточного фронта. В Берлине не без основания полагали, что главный удар Красная Армия будет наносить именно там. Уже по окончании Ясско-Кишиневской операции в журнале боевых действий 6-й немецкой армии (возрожденной после Сталинградской катастрофы), ставшем трофеем советских войск, была обнаружена запись, что все усилия Красная Армия сосредоточит в Белоруссии, а летнего наступления в Молдавии – Румынии с достаточно большой долей вероятности ожидать не стоит. Весной нацистское командование стало активно стягивать силы с других участков фронта. Справедливости ради стоит сказать, что тем же самым занималась и наша Ставка Верховного Главнокомандующего. Уже после того, как оттуда пришла директива войскам только что победоносно завершившим Уманско-Ботошанскую и Одесскую операции гласившая: «Подготовить и провести операцию с целью – силами 2-го и 3-го Украинских фронтов разгромить группировку противника в районе Яссы, Кишинев, Бендере и овладеть рубежом Бакэу, Леово, Тарутино, Молдаванка, имея в виду в дальнейшем наступать на Фокшаны, Галац и Измаил», последовала еще одна. А в ней уже, как констатирует в книге «Генеральный штаб в годы войны» тогдашний начальник Оперативного управления Генштаба, в будущем генерала армии Сергея Штеменко, 2-му Украинскому фронту предписывалось перебросить в Белоруссию 5-ю гвардейскую танковую, 2-ю танковую и 5-ю гвардейскую армии, а 3-му Украинскому фронту 8 гвардейскую армию и специальные подразделения. Противник же направил туда же из Молдавии и Румынии 12 дивизий, включая 6 танковых и 1 моторизованную. И все равно к августу группа армий «Южная Украина» насчитывала 47 дивизий (включая 25 немецких), насчитывающих 640 тысяч человек, 400 танков и самоходных орудий, 7600 артсистем крупного и среднего калибра. Эти войска поддерживали 810 немецких и румынских самолетов. Всего же, если считать вспомогательные подразделения (а они в критические моменты тоже командованием «Южной Украины» бросались в бой) общая численность вражеских войск составляла более 950 тысяч человек - 500 тысяч немцев и 450 тысяч румын. Спешно проходило довооружение румынского союзника относительно современной техникой. Правда, как свидетельствуют немецкие генералы процесс освоения новой материальной части румынами, шел со скрипом. Кстати, у противника на территории Румынии были неплохие резервы – более миллиона ста тысяч хорошо обученного воинства.

Заседание Военного совета 2-го Украинского фронта перед Ясско-Кишиневской операцией.

25 июля сразу же после неудавшегося покушения на Гитлера командование группой армий "Южная Украина" принял Ганс Фриснер, которого с расчетом на успех произвели из генералов инфантерии в генерал-полковники. Вообще в нацистских военных верхах в то время происходила настоящая чехарда. Кроме чистки неблагонадежных элементов, свои должности теряли и опытные лояльные фюреру военноначальники. Из-за неудач на фронте. К слову, Гитлер после покушения заставил подписать всех фельдмаршалов документ о личной преданности к себе. «Вечером у фюрера. После вручения мечей (Прим. Дополнение к Рыцарскому кресту, означавшее более высокий класс этой награды) он заявил мне, что решил передать командование группой армий другому генералу (Моделю). На востоке прошло время операций крупного масштаба, для которых я особенно подходил. Здесь важно теперь просто упорно удерживать позиции. Начало этого нового метода управления войсками должно быть связано с новым именем и новым девизом. Отсюда — смена командования группой армий, наименование которой он также намеревается изменить. Когда Гитлер пожал мне на прощанье руку, я сказал: «Желаю вам, мой фюрер, чтобы ваше сегодняшнее решение не оказалось ошибочным». Затем подобным же образом Гитлер объявил о своем решении фельдмаршалу фон Клейсту. Когда мы покидали Бергхоф, перед дверью уже стояли наши преемники(!): произведенный в фельдмаршалы генерал-полковник Модель, который должен был принять командование группой армий «Юг», переименованной в группу армий «Северная Украина», и генерал Шернер, заменивший Клейста», — это запись из дневника Эриха Манштейна, который «оплошал» при проведении 2-м Украинским фронтом тогда еще под командованием Конева Уманско-Ботошанской операции. Последним провалом Эвальда фон Клейста стал выход советских войск к Днестру и освобождение ими Одессы. Его группа армий «А» как раз и была переименована в «Южную Украину». Правда, новый командующий поначальствовал ею недолго и был заменен уже упомянутым Фриснером, которому волею Гитлера пришлось оставить командование группой армии «Север» (потерял почти всю Прибалтику) и, как считал Гитлер, возглавить войска на самом спокойном участке Восточного фронта. И вот уж действительно ирония судьбы – предшественник Фриснера Фердинанд Шернер отправился командовать группой армий «Север»… Сейчас трудно сказать, кто из них больше виновен в том, что удалась блестящая советская военная хитрость. Но факт остается фактом, враг фатально ошибся в месте главного удара Ясско-Кишиневской операции. Кстати, Фриснер ратовал вообще за стратегическое отступление своей группы армий за Прут. Но дозволения не получил.

Рассказывая на страницах «Военно-исторического журнала» (№ 8 за 1969 год) об освобождении Тирасполя и захвате плацдармов на правом берегу Днестра бывший командующий 37-й армией, Почетный гражданин города Тирасполь Михаил Шарохин писал: «Мы хорошо понимали, что это временная оперативная пауза и в недалеком будущем войскам армии вновь придется наступать, используя для этой цели захваченные плацдармы. Поэтому все мероприятия проводились с учетом необходимости ведения не только упорной обороны, но и подготовки плацдармов как исходного района для наступления. Кицканский плацдарм южнее Бендер имел большой лесной массив, множество садов, что позволяло скрытно сосредоточить войска, а главное – удар с него выводил наши войска в тыл кишиневской группировки противника. Правда, впереди этого плацдарма было озеро и река Ботна, которые являлись для нас существенной преградой. К тому же высоты западнее Ботны «командовали» над нашим плацдармом. Были заняты немецкими войсками и сильно укреплены». 

Да, Кицканский плацдарм тоже покоя противнику не давал, но не настолько, как Шерпенский. Любой бы полководец на месте Шернера, и Фриснера счел бы очевидным, что удар с этого плацдарма попахивает полным крахом. Поэтому необходимо укреплять его, как только можно. Для ликвидации Шерпенского плацдарма была сформирована оперативная группа Отто фон Кнобельсдорфа в составе 3 пехотных, парашютно-десантной, 3 танковых дивизий и трех малость недотягивающих по штату до дивизий групп, а также 2 бригады самоходных штурмовых орудий и особая штурмовая группа генерала Шмидта. Действия обеспечивали крупные силы авиации. Очень логичные действия. Между Шерпенами и Кишиневом немцы создали четыре рубежа обороны. Еще одна линия траншей с деревянно-земляными огневыми точками (ДЗОТ) пролегла внутри Кишинева, по берегам реки Бык. Для этого оккупантам пришлось разобрать несколько сотен домов.  Ведь удар с этого направления разваливал фронт противника надвое, отделяя 6-ю «Сталинградскую» армию Вермахта от частей 3-й румынской армии. Боеспособность последней у немцев вызывала крайнюю степень сомнений. Еще в мае с советской стороны в районе Шерпенского плацдарма началось необыкновенное оживление. 7 мая его начал занимать 28-й гвардейский стрелковый корпус освободителя Одессы генерал-лейтенанта Степана Морозова, входящий в состав 8-й гвардейской армии Василия Чуйкова. 10 мая противник предпринял попытку атаки. Но плацдарм с большими потерями наши воины отстояли. 14 мая корпус сменил 34 гвардейский корпус 5 ударной армии под командованием будущего первого военного коменданта Берлина Николая Берзарина. 18 мая противник, потеряв большую часть танков и живой силы, прекратил наступление. 7 июля в полосе 5 ударной армии началась имитация военных строительно-инженерных работ по возведению переправ через Днестр, обозначая тем самым ложное направление удара.

За два дня до этого ЦК КП(б) Молдавии постановил провести двухнедельник по строительству двух 65-километровых автодорог с каменным покрытием – Бельцы-Единцы и Рыбница-Фалешты. К этим работам было привлечено более 30 тысяч человек. Еще порядка пяти тысяч жителей освобожденных районов республики участвовали в строительстве с нуля моста через Днестр в Рыбнице. Он был закончен 24 мая. На восстановлении и перешивке на союзный стандарт железнодорожного полотна было задействовано еще порядка 30 тысяч человек. Необходимы были подъездные пути. С одной стороны, это выглядело, как восстановление разрушенного «тотальной войной» оккупантов народного хозяйства. Но враг не мог не учитывать, что это создание коммуникаций для переброски войск. Заметьте, что автодороги строились вдали от истинного места начала будущей Ясско-Кишиневской операции. К 10 июля было восстановлено 660 километров железной дороги широкой колеи, 6 пунктов водоснабжения локомотивов и 200 км столбовой связи. Если же брать не только интересующий нас в данном случае участок, то на всей освобожденной Молдавской ССР к концу июля было введено в эксплуатацию 750 километров железнодорожных линий, восстановлено 58 мостов, проложено 300 километров шоссейных дорог.

Вообще, судя по мемуарам Фриснера, он был не в восторге от боевого духа румынских солдат и офицеров. Но еще больше его бесил союзнический генералитет и бухарестский политистеблишмент. Конечно, после войны можно в мемуарах упомянуть о ставших уже исторической очевидностью фактах, показав себя в самом выгодном свете. Оказывается, командующий группы армий «Южная Украина» был единственным в Третьем Рейхе, кто считал, что в Румынии зреет заговор против Антонеску. И уж сногсшибательным откровением являются утверждения Фриснера, что он чуть ли не ежедневно закидывал соответствующими донесениями самого Гитлера, а заодно и министра иностранных дел Риббентропа. Только ответов не получал.

«К лету 1944 года среди окружавших Антонеску людей, в кругу его жены и ее подруги, вдовы поэта Гога, а также его однофамильца, заместителя премьер-министра Михая Антонеску, уже появились первые признаки измены. Приказы маршала часто задерживались. Поэтому его решения не всегда выражались в соответствующих действиях… Весьма подозрительными казались нам и регулярные совещания политических деятелей и генералов, происходившие в городе Алба-Юлия. Этих людей подозревали в том, что они ведут переговоры с вражескими державами и готовят свержение правительства Антонеску. Было ясно, что новое правительство, сформированное этими деятелями, займет враждебную позицию по отношению к Германии. Несмотря на то, что мы неоднократно посылали верховному командованию тревожные донесения об упомянутых подозрительных явлениях, никаких мер для пресечения этой деятельности принято не было», - пишет Фриснер в своей книге «Проигранные сражения». Кстати, в ФРГ мемуары были изданы, как «Преданные сражения». Примечательно, что свои воспоминания упоминавшийся выше фон Манштейн назвал «Упущенные победы». Разница налицо.

Очень низкого мнения Фриснер был и о немецких дипломатах, работавших непосредственно в Румынии. «Я имел беседу с германским посланником.  Мы знали друг друга еще со времен Первой мировой войны, когда Киллингер, служивший командиром подводной лодки, проявил мужество и бесстрашие в единоборстве с врагом. Он был отличным воякой, бесшабашным сорвиголовой, но ни в коем случае не дипломатом. Для этого ему не хватало профессиональной выучки, а может быть, и интеллекта… На вопрос о том, можно ли полагаться на румынское правительство, Киллингер ответил буквально следующее: «Маршала Антонеску поддерживает не только правительство, но и весь народ. Но у него есть противники — лидер крестьянской партии Юлиу Маниу, заместитель премьер-министра Михай Антонеску и королева-мать». Киллингер добавил, что у него «хорошие связи с королем и влиятельными кругами», что якобы исключает любые попытки переворота». – дает он характеристику послу.  Не менее нелицеприятно отзывается он и о германском военном атташе. В общем складывается мнение, что битву за Румынию Фриснер мог выиграть в одиночку, еще и пересажав, если не хуже, тамошних смутьянов во главе с королем.

Но о «сверхъестественной» прозорливости командующего группой армий «Южная Украина» говорит хотя бы факт того, как он проморгал накопление советских войск на Кицканском плацдарме и повелся на Шерпенскую удочку. О том, что его провели «коварные русские», он догадался только за два дня до того, как началась полуторачасовая артподготовка с Кицканского плацдарма после чего в стремительную атаку пошли танковые и стрелковые соединения 3-го Украинского фронта. Но за двое суток что-то поменять в плане переброски войск с места на место уже было нельзя. Вообще интересная тема для научной работы: «Что мешало нацистскому военному гению проявить себя?». В мемуарах битых вояк этот список распространяется от «генерала мороза» до трофейных грузовиков, собранных для похода на СССР по всей Европе. У Манштейна (да и не только у него) во всех военных поражениях виноват самолично Гитлер. У Фриснера так и вообще – всё и вся. Хотя, надо отдать ему должное в признании Красной Армии непревзойденным мастером маскировки и скрытой переброски больших масс войск. А отзыв его о советском солдате достоин длинной цитаты. «Я сам с весны 1942 года достаточно хорошо изучил командование и войска Красной Армии. Бои под Ржевом, Орлом, Брянском, Гомелем, Оршей, у озера Ильмень, под Нарвой, на Двине, в Румынии и Венгрии, в которых я участвовал в качестве командира дивизии, командира корпуса, командующего армией и группой армий, многому меня научили. В ходе войны я наблюдал, как советское командование становилось все более опытным. Некоторые военные публицисты доказывают, что Красная Армия якобы переняла немецкую тактику. С этим можно спорить, но безусловно, что советская сторона все-таки частично применяла наши принципы вождения войск. Совершенно справедливо, что высшее советское командование начиная со Сталинградской битвы часто превосходило все наши ожидания. Оно мастерски осуществляло быстрый маневр и переброску войск, перенос направления главного удара, проявляло умение в создании плацдармов и оборудовав ни на них исходных позиций для последующего перехода в наступление… Советский солдат сражался за свои политические идеи сознательно и, надо сказать, даже фанатично. Это было коренным отличием всей Красной Армии, и особенно относилось к молодым солдатам. Отнюдь не правы те, кто пишет, будто они выполняли свой долг только из страха перед подгоняющими их политическими комиссарами, которые в своем большинстве сами храбро сражались. Я собственными глазами видел, как молодые красноармейцы на поле боя, попав в безвыходное положение, подрывали себя ручными гранатами. Это были действительно презирающие смерть солдаты! Не менее сильной стороной советских солдат было громадное упорство и крайняя непритязательность. Русский солдат спал там, где находился, независимо от того, была ли у него крыша над головой. Лишения любого рода не играли для него никакой роли. Поэтому, собственно, не было никакого смысла уничтожать населенные пункты при отступлении немецких войск. Самопожертвование советских солдат в бою не знало пределов. В так называемой малой войне, в особенности во время боев в лесах, русские проявляли исключительную изобретательность и находчивость. Они умели отлично маскироваться. Их «кукушки» (снайперы на деревьях) и партизаны вызывали в наших рядах большие потери. Их неказистое обмундирование оказывалось весьма целесообразным на поле боя. Большое искусство показывали русские и в просачивании через наши позиции перед началом своего крупного наступления», - писал Фриснер.

Но как бы там ни было, Ясско-Кишиневская операция стала рецидивом Сталинграда – удар в очередной раз пришелся на фланги, прикрывавшиеся союзниками Гитлера. Тут можно посмотреть и с другой стороны. Тоже ведь рецидив - выставить туда малобоеспособные части… Несколько ранее удара с Кицканского плацдарма наступление северо-западнее Ясс возобновил 2-й Украинский фронт. Напомним, что была директива Ставки ВГК от 12 апреля о приостановке боевых действий на территории Румынии с последовавшим предложением о выходе той из войны.

23 августа территория нынешней Приднестровской Молдавской Республики была полностью освобождена от немецко-румынской оккупации. В центре Бендер стоит обелиск с цитатой из Приказа Верховного Главнокомандующего командующему 3-м Украинским фронтом генералу армии Федору Толбухину, в котором, в частности, сказано, что за взятие Бендер и Белгород-Днестровского в 23.00 23 августа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует двенадцатью залпами из 124 орудий.

Конечно же, документы той поры, топографические карты боевых действий, мемуары полководцев, а заодно фронтовые сводки Совинформбюро – прекрасный исторический материал. Но были еще и очерки фронтовых корреспондентов центральных газет, прикомандированных к войскам 3-го Украинского фронта. Ясско-Кишиневская операция вошла в историю как самая стремительная из проведенных союзными войсками во Вторую мировую войну. Поэтому газетным спецкорам было не до тщательной литературной обработки собственных текстов. Назавтра, как правило, готовился очередной удар советских войск, а, значит, на следующий день должен был выйти еще один фронтовой очерк. И все же лирика в этих написанных, что называется, «на колене» и переданных по телеграфу заметках, была.

«Потом немцы вводили в действие свою артиллерию, и в садах Кицкани* тяжелые снаряды с корнями вырывали из земли ветвистые яблони, увешенные зреющими плодами. Наши бойцы, сидя в окопах на плацдарме, с нетерпением ждали дня, когда будет приказано идти вперед. Наконец этот день наступил. Ровно в восемь часов небо над Кицканами закрылось дымом. Сотни наших орудий заговорили сразу, обрушивая мощный огонь на передний край обороны противника», –в очерке «На земле Молдавии» писал спецкор «Красной звезды» капитан В. Курбатов.

Водружение красного флага над Кишиневом

Его «известинский» коллега А.Склезнев статью «Прорыв» начал так: «Над Приднестровьем стлались ароматы степных трав. Тихими ночами по черному южному небу, усеянному звездным жемчугом, скользили лучи прожекторов. В садах вызревали яблоки и абрикосы, тяжелели гроздья винограда. Изредка тишину нарушала редкая артиллерийская перестрелка. Казалось, фронт стал невидимым. Напрасно вражеский разведчик кружился над пустынной степью. Он ничего не мог увидеть. Но фронт жил». Уже после освобождения Бендер «правдинцы» В. Куприн и Д. Акульшин в очерке «В низовьях Днестра» дали очень подробное описание Бендерской крепости. «Ее десять бастионов высятся на крутом господствующем правом берегу, контро-лируя всю прилегающую местность. Глубокий ров охватывает бастионы и тянется почти на 5.000 метров, – писали фронтовые корреспонденты «Правды». – В крепость ведут шесть массивных ворот и четыре подъемных моста. Внутри находится генуэзская цитадель с восемью башнями, обнесенными с трех сторон рвом. Низкие своды, узкие казематы, глубокие пороховые погреба, мощные, толщиной в несколько метров, стены, сложенные из добротного камня, который от давности кладки сросся, образуя сплошную гранитную скалу, – делали немецкий гарнизон крепости неприступным, неуязвимым».

Далее В.Куприн и Д. Акальшин писали, что оккупанты еще и дополнительно укрепили крепость уже под требования фортификационной науки того дня. На это же обстоятельство в уже упомянутом выше очерке «Прорыв» указывает и А. Склезнев. «В центре нашего правобережного плацдарма расположены село Кицканы и Кицканский монастырь. С высокой колокольни можно обозревать наш передний край и оборону противника. Справа в знойной дымке виднеются Бендеры с древней крепостью, которую немцы модернизировали, приспособив для обороны. Левее тянутся пойма и плавни. Над ними отвесно поднимается высокая каменистая гряда. Это так называемый Суворов курган», – писали «Известия» 23 августа.

На следующий день в статье «Лавина наступления» спецкор «Известий» расскажет о подвиге уроженца Астраханской области Петра Банникова. «Весь фронт облетела весть о бессмертном подвиге старшего сержанта Петра Банникова. Он со своим отделением продвигался к селу, которое немцы и румыны превратили в крупный узел сопротивления. Встретив на своем пути дзот, бойцы Тимофей Безлуцкий и Кузьма Миндагарев поползли к нему с гранатами в руках. Обоих ранило. Они не могли двигаться дальше. Вперед пополз Петр Банников (на снимке). Его также ранило. Собрав последние силы, старший сержант поднялся во весь рост, достиг дзота и закрыл своим телом амбразуру, из которой строчил вражеский пулемет». Тогда названия населенных пунктов в материалах фронтовых корреспондентов были скорее исключением, чем правилом. Бендеры, Белгород-Днестровский, Кицканы упоминались, так как уже к моменту верстки газет были достаточно далеко за линией фронта. А о прифронтовых населенных пунктах принято было писать «одно село» или что-то в этом же роде. Свой подвиг Петр Банников совершил на окраине села Талмазы нынешнего Штефан-Водского района Молдовы. В.Курбатов из «Красной Звезды» о прохождении колонны советских войск через «одно село» писал в те дни: «Запомнилась такая дорожная сценка. Старик-молдаванин стоял на перекрестке двух дорог, где в тени могучего вяза был вырыт колодец. К колодцу подбегали потные пехотинцы, торопливые повозочные, чумазые танкисты. Каждому из них старик подносил ковш холодной воды и говорил: «Пейте на здоровье, сынки мои, пейте на здоровье!». Бойцы благодарили старика – кто серьезно, кто с шуткой, а сами торопливо догоняли товарищей, ушедших вперед. Шаг за шагом движутся войска 3-го Украинского фронта, очищая молдавскую землю от немецких и румынских захватчиков. Скоро вся она снова станет нашей, и теперь уже навсегда».

В «Известиях» А. Склезнев в очерке «Лавина наступления» описал и допрос румынского солдата, взятого в плен в «одном из сел» близ Бендер. «Румыны были взяты в огненные клещи. Перед нами рядовой Степан Папеску – один из немногих уцелевших солдат гарнизона. Губы его дрожат, когда он рассказывает:

– Офицеры приказали нам драться до последнего. Позади были выставлены немецкие

пулеметчики. Каждого солдата, пытавшегося отойти назад, ждала немецкая пуля.

– А где же ваши офицеры?

– Часть убита, а остальные … – он недоговорил, показав рукой на запад.

С каждым часом растет число захваченных трофеев и пленных. На дорогах наступления мы видели тысячи немецких и румынских солдат, взятых войсками генерала Гагена. Грязные, небритые, утратившие подобие воинского вида, они бредут в клубах пыли, ошеломленные мощью наших ударов, но довольные тем, что им удалось сохранить жизнь…».

Допрос румынских военнопленных

Стоит сказать, что генерал-лейтенант Николай Гаген вместе с ещё одним советским полководцем, чье имя высечено на стеле «Сталинский приказ» в центре Бендер, генерал-майором Аполлоном Крузе – немцы по национальности. Днем ранее, 22 августа 1944 года таким же Приказом Верховного Главнокомандующего за прорыв обороны противника южнее Бендер были отмечены войска генерал-майора Николая Дрейера. Все трое, кстати, бывшие царские кадровые офицеры, а Аполлон Крузе вдобавок еще и отметился в прошлом как колчаковский генерал…

А еще в очерках фронтовых корреспондентов были описания освобожденных городов. В. Курбатов в «Красной Звезде» в заметке «Бендеры, Белгород-Днестровский» пишет: «Город Бендеры совершенно пуст и наполовину разрушен. Везде видны следы хозяйничанья гитлеровцев. Дома, превращенные в доты или же разрушенные до основания, траншеи, разбитые машины, кучи всякого лома и мусора. Жгучую ненависть к врагу вызывает в сердцах бойцов этот искалеченный советский город».

На следующий день, 24 августа 1944 года Москва снова салютовала войскам 2-го и 3-гоУкраинских фронтов. На сей раз уже 24 залпами из 324 орудий войскам – в честь освобождения ими Кишинева. Те же фронтовые корреспонденты «Правды», «Известий» и «Красной Звезды» на следующий день опубликовали в своих газетах и очерки из освобожденной столицы Советской Молдавии.

Приведем лишь отрывок из статьи «звездинского» спецкора В. Курбатова: «По части грабежа румыны показали себя большими мастерами. Митрополит кафедрального собора жалуется, что у него отняли драгоценную митру, епитрахиль, две золотые чаши, два серебряных креста и всю серебряную церковную утварь. Впрочем, румыны не брезговали и менее ценными вещами. В последние дни перед своим бегством они забирали у жителей города кольца, броши, посуду, меховые вещи, обувь, даже детское белье».

Жители Бухареста с цветами встречают советских воинов

Вскоре, как и прогнозировал командующий немецко-румынской группы армий «Южная Украина», в Бухаресте произойдет переворот. Почти один к одному под итальянскую кальку со смещением Муссолини. В нем примут участие и румынские военноначальники, которым доверял Фриснер. О том, как происходило «переобувание» румынской армии, о героях и антигероях происходившего в 1941-44 годах в Молдавии, а также о том, понесли ли заслуженное наказание виновные за творимые ими лично и их подчиннеными на пространстве междуречья Прута и Южного Буга преступления, мы расскажем в заключительной части этого цикла.