Эхо трагедии в Гиске. Откровения очевидцев

Маниакальная любовь

Трагедия в небольшом селе Гиска, расположенном в окрестностях приднестровского города Бендеры, произошла 4 апреля 1950 года. Все материалы о трагедии во времена СССР были засекречены. Лишь полвека спустя местные школьники и их учителя начали планомерно собирать информацию о тех событиях. При этом имя человека, по вине которого погибли учителя и дети, до сих пор оставалось неизвестным.

История той трагедии достойна сюжета триллера. Осенью 1949 года в местной школе-семилетке появился новый военрук, по совместительству работавший инструктором Бендерского районного отдела ДОСАРМ. Высокий, представительный мужчина, отставной военный, познакомился с молодой симпатичной учительницей русского языка, литературы и французского Натальей Донич. Она была вдовой и воспитывала сына, учившегося в первом классе этой же школы. Роман инструктора и педагога какое-то время был вполне счастливым, они якобы даже собирались расписаться. Однако со временем военрук стал ревновать учительницу, начались ссоры.

Инструктор же получил допуск для работы со взрывными устройствами и занимался разминированием сёл Бендерского района, на территории которых со времён войны осталось множество неразорвавшихся снарядов. При этом он продолжал преследовать Донич и крайне настойчиво, в ультимативной форме добиваться от неё взаимности, быстро перейдя к угрозам.

За два дня до трагедии, в воскресенье, 2 апреля 1950 года, инструктор устроил у себя дома именины, причём, как позже выяснилось, фальшивые (на самом деле он родился летом). На импровизированный праздник он пригласил нескольких коллег, знакомых и соседей, а также Донич. Многие считают, что он планировал убить учительницу в этот день, но она не явилась.

4 апреля рано утром инструктор отправился на квартиру к Донич, взяв с собой сумку с чем-то тяжёлым, но занятия у неё были не во вторую, а в первую смену. Безрезультатно обыскав весь дом, где в тот момент были только мать Донич и трое детей, инструктор направился в школу.

По дороге он зашёл на почту и бросил в почтовый ящик несколько писем. Официальной жене он написал: «Прощай, дорогая Аня. Кончаю жизнь самоубийством. Причину ты знаешь. Передай привет сыну Толе». Оставил он послание и местным чиновникам: «Никого не обвиняйте в случившемся. 12 кг тола я взял на складе».

Оставшиеся в живых

Когда шёл первый урок и Донич, сидя на подоконнике, что-то читала детям, бывший военный стремительно вошёл в класс с уже зажжённым фитилём, тянувшимся к взрывчатке. Он крикнул детям, чтобы они уходили, а сам, подойдя к ошеломлённой учительнице, схватил её, чтобы она не могла убежать. По воспоминаниям выживших детей, она лишь успела крикнуть: «Мамочка!»

Жители Гиски понимают, что единственной целью военрука была именно Донич и он не стремился убивать кого-то ещё. Но мощнейший взрыв прогремел всего через несколько секунд после его призыва бежать, когда часть пятиклассников просто не успела осознать, что происходит, и покинуть школу. Остальные ученики даже не подозревали, что происходит за стеной, поэтому оставались в своих классах.

В результате детонации 12 кг тротила одноэтажная школа была практически разрушена.  Больнее всего трагедия ударила по семье Федоренко, которая потеряла сразу троих детей: ученицы 4-го класса Аня и Клава погибли сразу, а пятиклассник Ваня умер от ран в тираспольской больнице.

Мелании Онуфриевой сейчас 83 года, а тогда ей было 12 и она училась в том самом классе, где вела урок Донич. Каким-то чудом она смогла уцелеть, хотя оказалась рядом с эпицентром взрыва.

«Был урок литературы, Наталья Дмитриевна присела на подоконник у открытого окна и что-то рассказывала. Когда он забежал в наш класс с сумкой, в которой был тол, он крикнул: «Ребята, спасайтесь!» А я сидела на задней парте и добежала только до учительского стола, когда на меня упал потолок. И стол этот на меня упал, поэтому я живая осталась. Всех детей уже нашли, а мой отец всё ходил, искал меня. Я была без сознания. Потом узнала, что священник наш ему говорил: «Серёжа, может, она опоздала или не пошла в школу?» А отец кричал, что он сам видел, как я пошла. Когда меня откопали, я кричала: «Тятя, тятя, я тут, я тут!» Так меня отец со священником и спасли. К тому моменту уже не было транспорта, на чём меня можно было бы отвезти в больницу, все разъехались. И меня понесли в нашу сельскую больницу. У меня обгорела голова, сгорели все волосы, лицо, руки и ноги были переломаны и тоже обгорели. Там мне оказали помощь, помазали зелёнкой, обработали и потом уже отправили дальше, и до сентября я лежала в больнице в городе, вся в гипсе была. Тогда все думали, что я не выживу.

Всем запретили про это говорить. Это было «сверху» такое решение. Председатель райисполкома уговаривал отца: мы её, мол, не обидим с учёбой, работой, вы только пишите везде, что она такой была с рождения, а не пострадала в результате взрыва».

Валентина Бойко в момент взрыва была дома. Именно у её дедушки Петра Лищенко Наталья Донич с сыном и мамой снимали жилплощадь. Вот ее воспоминания:

«Если бы она тогда была дома, я не сомневаюсь, что он бы взорвал бомбу прямо у нас, у дедушки во дворе. Он уже решил её убить. И он пошёл в школу, где прогремел взрыв. Все повыбегали на улицу, взрослые тогда работали в поле и побежали к школе прямо с лопатами и вилами в руках. Моя бабушка Варя и бабушка Настя нас тогда не пустили туда. Если бы в первую смену учились мы, то жертв было бы ещё больше — первоклассники все бы погибли. После трагедии её сын вместе с бабушкой и гробом с Натальей Дмитриевной уехали в Тирасполь, там её и похоронили. Мишу я больше никогда не видела.

Я помню, что звали его Володя (военрука – прим. автора), а сам он был татарином. Дядя мой говорил учительнице: «Наташа, бросай ты этого татарина, он тебя убьёт». С ним самим я почти не общалась. Он занимался разминированием территории. Помню, у нас в селе стоял немецкий танк, полный снарядов, и он его тоже разминировал. А учительница была добрая, очень любила детей, с удовольствием занималась у нас дома дополнительно по вечерам с отстающими».

К чему приводит насилие в отношениях

Материалы комиссии ЦК КП(б) Молдавии по делу взрыва в школе и гибели детей в селе Гиска Бендерского района 4 апреля 1950 года приоткрыли завесу, которую в СССР тщательно пытались скрыть:

«Обстановка к моменту прибытия на место: уже сбежался народ, настроение у населения ужасное, родственники, матери, сёстры, близкие — все искали трупы и вообще была невообразимая толкучка на месте. Для того, чтобы не получалось такой большой давки, чтобы не получилось худшего настроения среди населения, было решено трупы детей, которые были обнаружены, не задерживать, а подводы, которые оказались с сеном, соломой, туда направили к месту происшествия и эти трупы складывали и направляли по домам, тем самым создали меньшую толкотню, создавалась соответствующая разрядка».

В деле значится и имя убийцы. Владимир Георгиевич Татарников родился в 1920 году в Тулуне (Иркутская область). Комиссия установила, что в 1948 году его выгнали из партии за некий проступок в Ташкенте, где он, с его рассказа коллегам, работал в пожарной охране. В Молдавию он прибыл осенью 1949 года.

Кроме того, выяснилось, что сама Донич не была вдовой. Комиссия установила: её муж был на фронте, но по каким-то причинам между ними в письмах произошла размолвка. Донич уехала в Тирасполь к родным, и в итоге брак распался, бывший муж платил ей алименты. По всей видимости, она решила сказать маленькому сыну, а заодно и окружающим, что муж погиб на войне. Суммируя показания знакомых, основной причиной расставания между Донич и Татарниковым можно назвать его неадекватное поведение и угрозы, возникшие на почве сильной ревности. Учительница боялась сожителя, который несколько раз угрожал ей топором, хотя непосредственного насилия к ней, судя по материалам, не применял.

Комиссия выявила грубейшие нарушения в части порядка выдачи и хранения взрывчатых веществ, которые выдавались без надлежаще оформленных документов и хранились как попало, часто прямо в рабочих кабинетах сотрудников ДОСАРМ. Серьёзные претензии руководство Молдавии предъявило и представителям Одесского военного округа, которые должны были заниматься разминированием территории Молдавии и которые фактически перепоручили эту работу сотрудникам ДОСАРМ. От военных потребовали значительно ускорить процесс разминирования республики, на тот момент ещё густо усеянной неразорвавшимися снарядами времён войны.

Примечательно, что среди членов специальной комиссии был будущий генсек ЦК КПСС Константин Черненко, а на итоговом заседании местного ЦК по поводу взрыва присутствовал и Николай Щёлоков — будущий «всесильный министр», глава МВД СССР. Оба они своей дальнейшей блестящей карьерой обязаны будущему генсеку Леониду Брежневу, который официально возглавит советскую Молдавию летом 1950 года, а затем возьмёт их с собой на повышение в Москву.

PS: Эта история красноречиво указывает на то, что проблемы с обеспечением безопасности в учебных заведениях существовали и в, казалось бы, спокойном Советском Союзе. Историю вспомнили в контексте событий в Казани, и это плохо, что ее скрывали десятилетиями. Однако сегодня на трагических событиях делают откровенный хайп. Что еще более страшно, у того же казанского стрелка появляются «фанаты» и потенциальные последователи. В самих же школах существуют серьезные проблемы не только с безопасностью, но и в части воздействия на подростков сомнительных интернет-источников. К сожалению, эту тему мы вспоминаем только, когда случается большая беда.